Мир полуночи. Партизаны Луны - Страница 85

Игорь с удовольствием бы смотрел вверх, на текущие, плавящиеся кроны, но солнце было слишком ярким — даже через темные очки. На Андрея ему смотреть не хотелось. Даже опять-таки через очки.

— Во-первых, — сказал он, выдергивая из земли длинную травинку, — кто сказал тебе, что крысу будет легко найти? Во-вторых, кто сказал тебе, что она одна? В третьих, кто сказал тебе, что это вообще крыса? И в-четвертых, кто сказал, что с тобой захотят поделиться властью?

— Крысу можно найти. Подробности операции знали несколько человек. Могло просочиться к считанным людям вокруг этих нескольких. Кроме них нас мог спалить тот, кого я хочу найти первым, — друг Ростбифа, такой же командир группы.

— Мастер Винду, — тихо сказал Антон.

— Да, мастер Винду, — согласился Андрей.

— Андрей, — Игорь чуть ли не впервые обратился к нему по имени, — кандидатов больше. Много больше. Я не знаю, как оно у вас устроено, но людей-то я во всех видах повидать успел. Кому-то что-то поручали, кто-то что-то сказал, кто-то кому-то пожаловался… и у СБ уже полная картина. В какой-то человеческой войне одна сторона протокол совещания Генштаба другой получала через три часа — а в Генштабе не было ни одной крысы вообще. Уборщицы, шифровальщики — шушера. И если ты просто начнешь охоту… если мы просто начнем охоту, мы парализуем подполье к чертям и кончится это тем, что нас пристрелят, люди вздохнут с облегчением и все пойдет как раньше.

Эней снова издал долгий вздох и потер зажившую рану.

— Никто никому не сказал. Ростбиф и… тот самый, который Винду, — они создали совершенно автономные группы. Обеспечение свое собственное. Разные есть способы добычи денег, железа и серебра. А про «Крысолова», про наш новый проект, информация дальше штаба не пошла, они боялись этого плана, боялись, что просочится вниз. Хотя подождите, вы же не знаете, что у кого как принято. До этого убивать людей было запрещено. У нас запрещено, в ОАФ. Железное правило было. То есть, конечно, охрана из людей, предатели из наших — это само собой. Но целью акции человек быть не должен, так давно решили. Это всякие отморозки из «Шэмрока» и «Роттенкопфен» людей подрывают, мы не такие. И тут Ростбиф предложил отстреливать тех, кто готовится к инициации. А штаб не смог пойти против, потому что это… это был Ростбиф. Но дальше вниз эту идею не пустили, до успеха. А о цели первой акции знали максимум четверо. И у двоих не было никакой возможности нас сдать. Вернее, сдать нас вот так. Мы бы по-другому сгорели.

— Тогда, — сказал Игорь, — нам нужна приманка. Затравка. Какая-то информация, на которую клюнет. Чтобы связи сразу обозначились.

— А у нас есть такая приманка, — невинно улыбнулся Антон.

— Я? — поинтересовался Игорь, заканчивая оплетать следующую сигарету травинкой. — Не пойдет. Думаю, что в штабе если не знают о таких случаях, то хотя бы слышали. И предпочтут отмести.

— Я, — сказал Эней. — Приманкой мне быть не впервой.

— Не-а, — покачал головой Антон. — Приманкой будет Ростбиф.

— Он же вроде умер? — не понял Костя.

— Он умер. Но об этом точно, совсем точно, знаем мы. А им об этом знать неоткуда, так?

— Ну и что это нам даст? — поинтересовался Игорь, для которого Ростбиф был только именем.

— Вообразите себя человеком, который сдал группу Ростбифа, — Антон чуть прищурился. — Вообразите, что к вам приходит его лучший ученик и боец — Андрей…

— Эней, — поправил Андрей, и все разом посмотрели на него. — Мой рабочий псевдоним — Эней. Дальше, Антон.

— Да. Приходит Эней и говорит, что его учитель жив и землю роет, чтобы найти крысу. Ваша реакция?

Игорь подумал.

— Зависит от того, какая я крыса… Глупая побежит за защитой в СБ. Умная побежит в штаб. Совсем умная никуда бежать не будет, но кого надо проинформирует. Этот Винду — коллега или друг?

— И то и другое.

— Тогда он должен встретиться со старым товарищем и попытаться вправить ему мозги, если он против. Или присоединиться, если он за. А вот ни бежать, ни информировать ему не положено. И если он… мы получим крысу и сможем разматывать клубок дальше. А если нет — нас станет больше, и информации добавится.

Эней кивнул на это как-то самоуглубленно и рассеянно. Похоже, ему пришла в голову мысль, которая до того не приходила, и теперь он ее усиленно думает, и по всему видно — мысль эта нелегка.

— А у этого… Винду… у него как, группа есть? — спросил Костя.

— Есть… конечно, — рассеянно сказал Эней. — И вообще он не Винду, это… была наша с Ростбифом шутка. Он «новый европеец», черный, как из эбонита вырезан, и лысый. Один в один магистр Винду, еще и с мечом. Его зовут Франтишек Каспер, настоящее псевдо у него — Пеликан. Группа из четырех человек, он — папа. Так говорят. Руководитель группы — папа, связник — мама, взрывник — сын или дочь, боец — брат или сестра. Обычно руководителю местной секции сообщают — прибыла семья: папа, мама, брат и сестра…

— То есть Ростбиф был твой «папа», а ты — его «брат», — уточнил Игорь.

— Угу.

— Веселая семейка. Инцест один. Послушай, тогда получается, что вас мог сдать руководитель местной секции…

— Не мог, — отрезал Эней. — Он мог спалить нас самих. Но была еще подстраховка — группа поляков. О них даже я не знал, понимаешь? Даже я. А их тоже нашли.

— Ясно. Значит, местных вычеркиваем, в объектах первой очереди остается Пеликан и его… семья. Что ты можешь сказать о них?

— Пеликан — мой учитель, — неестественно спокойным голосом сказал Эней.

— В каком смысле?